За прилавком — милый паренёк.
Я вошла и сразу растерялась:
Перейдя обыденный порог,
В странном магазине оказалась.
— Взвесьте мне крупицу волшебства!
— Нет в продаже. Только разобрали.
— А что есть?
— Остались лишь слова.
Нужным их купить не посчитали…
Огляделась. Столько разных слов.
Столько нужных фраз и сочетаний.
— Извините, сколько за «любовь»?
— Здесь цена — века разлук, страданий.
Я её не стану покупать:
Мне не отыскать такой оплаты.
А слова «смотреть в глаза», «летать»?
Крики «почему?», «за что?», «куда ты?»?
Парень странно посмотрел в глаза,
Улыбнулся вдаль каким-то мыслям:
— В тот далёкий день была гроза,
И впервые не пришли мне письма…
Я прошёл немало городов
По таким вот чудо-магазинам.
Я искал слова «летать», «любовь» —
Предлагали мне «предать», «нож в спину».
Много долгих дней меня меняли,
А пожар души тушил закат.
Сердце стало твёрдым, твёрже стали.
— Но у вас такой смятенный взгляд!…
Разговор стал бесконечно длинным.
Говорил очень много слов.
Но слова «летать», «предать», «нож в спину»
Не сказали, так же как «любовь»…
Я ушла, не совершив покупки:
Чувства не окупятся ценой.
Мир казался столь ранимым, хрупким.
Странный взгляд теперь уже и мой…
* «— Извините, сколько за любовь?
— Здесь цена — века разлук, страданий…»
Ю. Шинкарь
Я люблю прижиматься к горячей груди,
Я люблю целовать твои нежные губы,
Я люблю… а когда, не подумав, мы любим…
Отпускаю. За ветром осенним лети.
Я хотела словами тебя рисовать,
Каждый взгляд, каждый жест, каждый отблеск улыбки.
Я хотела прогнать пелену фальши зыбкой,
Но не знаю, посильна ли мне эта гладь.
Я не смею в глаза посмотреть по утрам.
Когда солнце в зените — боюсь прикоснуться.
Я не знаю, захочешь ко мне ли вернуться?
Я не смею. Но верю несбывшимся снам.
Я ладонью люблю проводить по щеке.
Я мечтаю собой залечить твои раны
Иль самой обратиться отметиной рваной
И зажить — умерев. Как следы на песке.
Я опять возвращаюсь в чудной магазин*:
Я готова платить непосильную цену.
Больше жизни плачу за любовь без измены,
А вокруг все страдают от цен на бензин…
Я пытаюсь сказать о процессах души
И о том, что назвать не сумела любовью.
Я хочу поделиться любовью с тобою,
Но моя, видно, стоит копейки-гроши…
Я смеялась в лицо километрам дорог.
Ночью слёзы лила. Их глотала подушка.
Как ребёнок, во сне обнимаю игрушку,
Ожидая смиренно назначенный срок.
Каждой ночью мечтаю себя воплотить
В стаю птиц или авиарейс без возврата.
Я хочу сгладить боль от тяжёлой утраты
И помочь обрести в жизни новую нить.
Каждый миг я хочу тебя просто обнять,
Но в себе вновь и вновь угнетаю порывы.
Я горела звездой и срывалась с обрыва,
Чтоб однажды тебе этот стих рассказать.
Я люблю ощущать тебя рядом во сне,
Каждый вздох твой ловить, наблюдать за восходом.
Я люблю на осенней и сочной природе
Понимать, что ты — здесь. И со мной, и во мне.
Я люблю смотреть вслед ветру и кораблю.
Я люблю разговор ни о чём полуночный,
Когда смысл узнаём не на слух — между строчек.
Я люблю, когда… нет. Я всего лишь люблю…
Мои окна не видели моря,
Шум волны им ещё незнаком.
Только пьяные драки и споры
Завсегда под любимым окном…
Мои окна не видели моря.
Им не важен весенний рассвет.
Они знают, что морю никто я,
И что звёздам 3000 лет…
Ты знаешь, Наташа, любовь — это подлая штука:
Она всё крадёт, ничего не оставив взамен…
Но ты не поймёшь. Эти фразы покажутся скукой,
Ведь ты на пороге счастливых больших перемен.
Быть может, и помнишь тот пламенный взгляд тёмно-карий,
А может, забыла, и стёрся уже навсегда…
Иль вечером поздним, когда донимает усталость,
Ты видишь его, а он мчится к тебе, в никуда…
С тобой незнакома. Мне кажется, так будет лучше
Тебе и ему, ну а мне — так уж точно. Втройне.
Порой ему страшно со мной, а порой, может, скучно.
И каждую ночь он сгорает от боли. Во сне.
Вот так замыкается круг. И теперь — треугольник.
Я чужда ему, а он лишний теперь для тебя.
Когда-нибудь он подрастёт, и получится ромбик.
Мы все будем жить, ненавидя, тоскуя, любя…
Ты знаешь, Наташа, любовь есть утопия слабых.
Она утопила двоих в своей боли и лжи.
Но я не пытаюсь винить. Избавляясь от нравов,
Тяну за собой его руку и плачу: «Бежим»!
Я знаю тебя, как познать удаётся немногим.
Он столько всего о тебе мне успел рассказать!…
И я никогда не была с ним холодной и строгой:
Призванье моё — утешать, слушать, верить и ждать.
Я слышала, что на тебя невозможно похожа.
Слова, интонации, внешность и даже глаза.
И зная об этом, всегда я смотрела тревожно
В лицо восходящему солнцу: в нём скрыта гроза…
Гроза расставания, страх неоправданной веры.
Мне не понаслышке знаком этот ужас двоих.
Желаю добра. И друг другу отчаянно верить.
Всё знаешь, Наташа… Тебе я пишу этот стих…
Я написать хочу такую песню,
Чтоб люди от неё с ума сходили,
Поэму, где с тобой мы были б вместе,
Любовью нашей дни и ночи жили.
Я сочинить хочу о жизни повесть,
О людях райского, божественного сада.
В её основе чтобы были совесть
И доброта, и искренность, и правда.
Изобрести хочу свои законы
С высоким образцом людской морали.
Не дрались люди чтобы за короны
И за престолы кровь не проливали.
Я напишу когда-нибудь поэму,
Где будет всё, как я того хотела,
Где не возникнет жизненной дилеммы.
Душа там будет находиться выше тела.
И, прочитав её, захочет каждый
Жить по законам, в книге приведенным,
И воцарится на Земле однажды
Прекрасный мир, немного утомлённый…
Я постучусь в твоё окно
Осенней капелькой дождя,
А ты окно открой своё,
И — только ты, и только я.
И, если дождик вдруг пойдёт,
Ты знай, что это плачу я
О том, что время всё идет,
А я скучаю без тебя.
Осенний лёгкий ветерок
Пусть мысль навеет обо мне,
А теплый нежный вечерок
Поселит в сердце грусть тебе.
Но, будет вечер или день,
А может, осень иль зима,
Ты вспомни, милый, обо мне,
Как вспоминаю я тебя…
Я рисую тебя
И рисунки опять разрываю.
Пишу имя твоё —
Постепенно его забываю.
Я любила тебя,
Но взаимной любви не бывает
И кружит вороньё
Как голодные хищники — стаей.
Я другого найду
И тебя уже не замечаю.
Вдоль дороги пойду,
Только сердце моё не растает.
Ведь боюсь я любви,
И себя теперь остерегаю.
Но клянусь я, что ты
Никогда о том не узнаешь…
Опять полоса невезенья и тьмы.
Вот кончился «чёрный» маршрут… Остановка…
И на перекрёстке стоим молча мы:
Я — маленький ангел по кличке Чертовка,
Ты — демон святой… Идеальная пара…
Нас ждут впереди небеса, подземелья.
Любовь нам — как дар и как страшная кара,
И против неё нет целебного зелья…
Я — нежность, наивная детская шалость,
Ты — страсти комок и бурлящая лава.
Огонь и вода… Нас почти не осталось…
Лишь солнца лучи и душистые травы…
Всё слишком красиво, чтоб быть могло правдой,
Но есть в этом мифе одна нестыковка:
Ты — демон святой из Эдемского сада,
Я — маленький ангел по кличке Чертовка…
За роялем сижу, и лишь воском плачет свеча.
Тяжесть давит на грудь, угнетает дом мой пустой.
Почему вышло так необдуманно всё, сгоряча?
Это будет последняя песня, спетая мной.
Как и все, о тебе она и о безумной любви.
Безрассудной любви, что связала меня с тобой…
Я молила: «Любимый, с собою меня позови».
Но не понял стихи ты, молитвы и стон мой немой…
Будто раненной птицы крик одинокий вночи,
На излете я песню свою о тебе допою.
Твоё сердце живет и желает. Оно не молчит.
Ты узнаешь об этом, читая песню мою.
Боги рано людей призывают, угодных им…
Я ушла, мне спокойно, умиротворённость в душе.
Ты остался один, но ты бесконечно любим
Той, что песню допела и на облаках уже.
Через много веков моей песне придёт черед
Сердце, страждущее от любви, успокоит она.
Мы на облаке, как на коне, ты кричишь: «Вперёд!» —
Если не на земле будем вместе, то на облаках…
Не поёт соловей ранним утром в саду,
В ожидании томном застыла земля,
Отражений не видно в зеркальном пруду.
Я одна на краю. Всё не так без тебя.
Моя жизнь — как по лезвию бритвы маршрут:
Риск, ошибки, обман, вечный адреналин.
Настроенья как быстрые воды бегут —
Безысходности мрак сменит облака синь.
Но растерянность, детская робость во мне:
Я хочу и боюсь вновь увидеть тебя.
Хочу слышать твой голос в ночной тишине,
Не могу уходить, «отрекаться, любя».
… Так же всё, как и было минуту назад.
Ожиданье не сменит на вечность земля,
Не закончится мыслей печальных парад
Всё не так, как всегда. Всё не так без тебя.
Снова утопаю
В бездне твоих глаз
Жгу и угасаю
Как в последний раз.
Спелый плод срываю
Но не пробил час
Запад догорает
Как в последний раз.
Не звучит гитара
И расстроен бас
Смерть не ждёт удара…
Как в последний раз.
Вновь грешу и каюсь
Затихает глас…
Я с тобой прощаюсь
Как в последний раз.
Но всегда при встрече
Жжёт сиянье глаз.
Я смотрю в их вечность
Как в последний раз.
Я открываю чистую тетрадь,
Пишу строку несмелою рукою.
С виска спадает на ресницы прядь…
«Роман о людях, их любви, страстях и горе».
Да к чёрту! Ни к чему чужой мотив,
Уж лучше о своей писала б жизни.
…Так коротка, ещё ей долго плыть;
Но то, что прожито, достойно целой книги.
Она — в стихах. Все страхи и сомненья.
Как будто отблеск бурной лавы чувств.
Писать считаю высшим я дареньем,
Искусством, высшим из земных искусств.
В них — всё. Без напускной свободы,
Но скрыто маской фраз, намёков, слов
Хоть чистой нет души моей природы,
Но много к пониманию основ.
И, если ты читаешь эти строки,
То у тебя есть шанс узнать меня.
Отбросив напускную фальшь, пороки,
Сорвать из льда завесу и огня.
А на душе всё ж капельку тревожно:
Какая книга? Вновь одни стихи.
Но ты не бойся. Очень осторожно,
Как puzzle, собирай души куски…
У меня есть только звёзды ночью
На раскинутых шатрах небесных сфер,
Лабиринта жизни тропы, кочки,
Одиночество и жажда полумер.
Человек… он очень ненадёжен:
Его ценности меняются, и вмиг
Он уже не счастлив, а тревожен
От безоблачной и сказочной любви…
С неба ж веет холодом, но звёзды
Постоянны, хоть и холодны.
Сердце не пронзят, как шип от розы,
И в сиянии холодном всё ж нежны.
Я стою на краешке обрыва
И смотрю в воды прозрачной гладь.
Моё сердце так нетерпеливо
Шепчет: «Прыгай, не смотри назад!»
Также было и тому два года:
Я с обрыва так хотела прыгнуть вниз!
Но сердито забурлили воды,
И на сердце камнем страх повис.
В ужасе оттуда убежала.
Еле-еле билась жизнь во мне.
Долго гладь воды ещё дрожала,
Громом разражаясь в тишине.
… Позже мы купались в этом море,
Счастье уносило в небеса.
И на водной глади всём просторе
Видела я лишь твои глаза…
… На обрыве я стою и снова
Вглядываюсь в бездну этих вод,
Только воды не грозят сурово —
Манят в голубой водоворот…
Безоблачна пространственная даль…
Её улыбка душу освещает.
Фигура — пламя страсти поджигает,
И лишь в глазах — невыразимая печаль
О тех, кто с фронта не пришёл домой,
О кораблях, что с моря не вернулись,
О безысходности туманных серых улиц,
О человеческой жестокости скупой…
В ней нет коварства, хитрости и зла,
Её душа чиста и непорочна,
А её слёзы видят только ночи,
Которых для других не сберегла…
Ей непонятны грубость, чёрствость, страх,
Вражда племён, разрыв идей времён.
Отчаянья глухой прорвался стон,
И та же грусть в её «морских» глазах…
И силы нет, чтоб что-то изменить:
Обречены попытки к неудаче.
А дети об отцах всё так же плачут
И просят своих близких воскресить.
В ней жажда мира и любви велика;
Она на попеченье высших сил.
Весь мир вокруг печален и уныл,
А люди — переменчивы, двулики.
Её огромны на земле дела:
Она открыла доброту и милость,
Истратив силы, вдруг в русалку превратилась
И с пеной в неизвестность уплыла.
Теперь наш мир безумно тих и мал,
Над миром чисто небо, солнце светит.
Пришли солдаты, и смеялись дети,
И лишь о ней никто не вспоминал…
— Смотри, она юна, как свежий ветер,
Как птица в небесах, вольна она.
— Но в хрупком сердце чувств схоронен пепел.
Душа — прекрасна. Но уже больна.
— Она всех лучше. Ты не веришь?
— Верю.
Но всё вокруг покрыто терпкой мглой.
За самой сокровенной, тайной дверью —
Холодность и амбиции корой.
— А если в сердца вспаханное поле
Садить любви, надежды семена?
— Тогда не скрыться ей от новой боли,
Что суждено опять испить до дна.
— И все судьбы дороги, повороты
Ты назовёшь отдушиной скупой?
Не лотерея жизнь, а мы — не лоты!…
— Зачем шутить с жестокою судьбой?
Пусти девчонку с миром, не тревожься:
Она волчицей за себя стоит.
Уже нежданного не впустит в сердце гостя.
— Душа моя за эту жизнь болит!!!
Все муки и удары судьб злорадных
Согласен за неё всегда терпеть.
Кочую на безлюдных полустанках…
В ней полон я, а без неё — на треть…
— Опомнись! Ты — не человек, ты — ангел!
Какие речи ты ведёшь? К чему?
— Да за спасенье жизни этой странной
Я Богу изменил бы самому…
… При сих словах он сослан был на землю
Одним ненастным, будним серым днём.
Казались слёзы ангела капелью…
Так небо отыгралось и на нём.
И много сотен лет известна сказка
О страннике, что день и ночь в пути.
Он ищет девушку, что ждёт тепла и ласки,
Но не судьба ему её найти…
Вздохнуло небо горько, безотрадно,
И крылья не вернуть уже назад.
За душу ангела цветок в Раю посажен.
С тех пор все знают Рай как Дивный Сад…
Ты одна в криках чаек и шуме волны,
Лишь тобой мои сердца удары полны.
Всё смешалось: не знаю, где север, где юг,
Моя память — один заколдованный круг.
Этот круг нарисован твоею рукой
Под мотив, что когда-то навеял прибой.
И водою размыт он, в пучине забыт,
Как «любовная лодка», разбился о быт.
А теперь на далёком, чужом берегу
Ты рисуешь другого, а я не могу
Отпустить с буйным ветром тепло летних дней,
Что горели в судьбе, и твоей и моей.
Напиши мою память в песке у воды,
Чтоб её унесло в океан, там, где льды
Заморозят отчаянье серого дня,
Дня, когда ты навеки забыла меня…
Там, где вдруг умирает от боли любовь,
Где в душе нет ни дюйма свободного места,
Я дарю тебе воспоминаний остов,
Что слепила с отчаянно странного теста:
Недосказанных слов в нём насыпана соль,
Горький перец обид, не показанных вовсе,
Всё залито водой, всё размыто водой,
И добавлена терпкая жалости осень…
Я отвергнута вновь, что ж, таков мой удел,
Но не мне испивать расставания горечь.
Ты уже не со мной, ты ещё не в себе
И, по-прежнему, споришь и с мыслями вздоришь.
Что ж, прощай!… Это странное слово «прощай»…
Не тревожь впечатлений, оставь мою память.
И за мной, я прошу, никогда не скучай,
Чтоб не гасло любви невоспетое знамя!!!
Крок назустріч і погляд у очі твої —
Мов пірнути в огненну безодню.
На Землі обирають країн королів,
А на Небі — людей в Храм Господень.
І душа, мовби янгол, до тебе летить,
Не рахує години та милі.
Ранній вечір, ще навіть півміста не спить,
А у мене вже крила на спині.
Я лечу до зірок, у холодну їмлу
В сподіванні свій жар вгамувати.
Спраглу біль я вустами з твоїх вуст зірву.
Почуття не бажають відплати.
Музыка вечности, тайны желания,
Танцы несмелые, возгласы странные.
Глупости взрослые, детские шалости.
Мне не хватило лишь самое малости.
Звуки незвучные, песни не спетые,
Люди, красиво одето-раздетые.
Жизнь не преследуема — угнетаема.
В небо бездонное не улетаю я.
Вдох, всхлип напомнивший, выдох без воздуха
По голове — топором, а не обухом.
Мир изменяется, близится бедствие.
Глупое странно моё сумасшествие.
На улице — снег,
В душе моей — муки.
Мы вместе навек
И навеки — в разлуке.
Приходишь внезапно,
Уходишь ты тихо.
Ты — счастье моё,
И горе, и лихо.
Мгновенье улыбки
Оплачено болью.
Сплошные ошибки,
Но всё же — с тобою.
Так краток миг счастья,
Разлука так долга!
В тепло и в ненастье
Душа воет волком.
И вновь ты со мной,
А всё исчезает.
Мой призрак немой,
Мой зов птичьей стаи!
Сквозь тень подоплек
Сплетаются руки.
Мы вместе навек
И навеки — в разлуке.
Душа уж на грани к провалу
И близится личности крах:
Слепая любовь к идеалу
Застыла на бледных устах.
Мечту полюбить, не реальность —
Что может больнее сразить?
Всегда — лишь тоска и усталость,
Но разум им не покорить.
Не мирится сердце с рассудком,
Холодный отвергло расчёт.
И длинные тянутся сутки,
Как мысли застывшей полёт.
Часов стрелки ходят по кругу,
То день разрезая, то ночь…
Забыты друзья и подруги.
Пытаюсь себя превозмочь.
Уходит горячее солнце,
Вновь холод царит на Земле.
Душа обречённо забьется:
Любовь к идеалу во мне…
Почему весна необратима?
Почему лишь раз 17 лет?
Через время иссякает сила,
И всё больше манит нас запрет.
Отчего же на душе тревожно,
Что не так ты прожил этот день?
Почему вернуть всё невозможно,
И за светом вновь приходит тень?..
Змеёй вползла любовь в пещеру-сердце
И натворила бед в душе людской,
Но никуда нам от неё не деться.
Казалось, была б лучше пустотой
Та чаша, что страданьем перелита,
Покорной безрассудностью, тоской.
Вуалью маска радости закрыта,
А сердце сжато ледяной рукой.
Грустны глаза, натянута улыбка,
С прекрасных губ наружу рвётся стон.
Ну, что ж… природа делает ошибки,
А плата — наши жизнь, покой и сон.
Ударил гром, взревели водопады:
Весна оповестила свой приход.
Но мы, как раньше, ей теперь не рады:
Любви дразнит запретный, сочный плод.
… В пещеру вход покрыт цветов коврами,
А в недрах глубоко живёт змея.
Скажи мне, что же будет завтра с нами:
Любовь иль безысходность бытия?
Бездонное море, лихой ураган,
Желаний и страсти пучина,
Снежная вьюга, взведенный наган —
Это Мужчина…
Тихая гавань, огромный курган,
Тонкой игры паутина;
Дышащий паром, кипящий вулкан —
Это Мужчина…
Маска гордыни, наигранность слов,
Сарказма скупого личина;
А подо льдом — горячая кровь, —
Это Мужчина…
Грубость и нежность, любовь и вражда,
Сладость и желчь апельсина,
Радость и счастье, страх и беда —
Это Мужчина…
Чёрное с белым, восход и закат —
Собрано всё воедино…
Смесь эту странную впору назвать
Словом наивным — Мужчина…
Сколько ночей без сна,
Путаясь в мыслей сетях,
Сколько часов у окна
С грусти клеймом на устах…
Сколько заблудших птиц
Снежной зимой не спаслось…
Сколько с густых ресниц
Мутных дождей пролилось?
Всё — о далёкой мечте,
Странной и неземной…
Всё — об одном тебе,
Всё — о звезде чужой.
Тёплый оттенок глаз
Тонким покрылся льдом.
В злой, а не добрый час
Тяжким забудусь сном…
Отголоски души на тетрадном листе…
Нет, ни боль, ни страданье, ни горечь.
Просто в мае вдруг выпал искрящийся снег,
Застилая цветущее поле.
Очищение грязной земле он несёт,
Обновленье, восторг, преклоненье.
Пусть вокруг на мгновенье всё разом замрёт:
Птиц послушать забвенное пенье.
Мне плевать на законы: я так, как хочу.
Град средь солнца иль снег в землю летнюю,
Но о чувствах своих постоянно молчу,
Не надеясь на искру ответную…
Нет любви, нет мечты… настоящих друзей…
Я одна, как луна, и мой разум — ничей…
Отчего же мне так недоступна луна?
— Оттого, что, как я, бесконечно одна?…
Всё по два: зло с добром, вместе ночи и дни.
Но распяты беспомощно думы мои…
Стёрты ноты, размыта водою строфа.
Почему не могу постоянно не спать?…
И уже не ребёнок: нет ярких идей.
Я как солнце одна. Звук бесследно исчез.
Жизнь моя никому на земле не нужна.
Для кого же живу, просыпаясь с утра,
И терплю так отчаянно длящийся день,
Погружаясь в страдания горькую тень?
Я теряю свой чёткий и строгий контроль.
Его место займёт беспощадная боль…
Пядь за пядью преодолевая мой сон,
Она тянет на самый последний уклон…
Одно слово — и стёрты недели…
Просто так… Ни мечты о чуде.
Мы друг другу уже надоели:
Сам решил ведь — чужие люди.
Только память — увы! — не птица,
А огромный, тяжёлый камень.
Бьётся боль, будто в схватке тигрица.
И полмира уже не с нами…
Вдруг взыграла забитая гордость,
И пощады уже не будет.
Горит в сердце промокший хворост:
Ты решил, что чужие люди…
Что ж, пусть так. Я сама хотела.
Но сказать злости не хватило.
Мы с тобой нарисованы мелом,
Нас слезою дождя размыло…
И ни всхлипа, ни стона, ни вздоха.
Не узнала я сразу судей.
Вновь со мной поступили плохо…
Что ж, так должно: чужие люди.
Переоценка смысла слов,
Таких нелепых, как казалось.
Несвязных, глупых тяжесть снов
И обладания лишь малость.
Недосказания завеса,
Непониманья вязкий ком…
И тихое злорадство леса
Под ноги стелется ковром.
Дика природа в буйном цвете
Из чёрно-белых, пёстрых гамм.
За приручённых мы в ответе,
Но кто за нас ответит нам?
Опять не смысл, а чувств лишь сгустки
Сплелись в судьбы чужой узор.
Но Мойра ниточки распустит —
Прервётся странный разговор.
Летят из сердца брызги гноя,
Из глаз — слезинок водопад.
Деревья умирают стоя,
А люди — в позах невпопад.
И клетка плена золотая
Сковала руки, впилась в грудь.
Снег покружился и растаял,
Как растекалась в венах ртуть.
Бессмысленны стихи поэта,
Что полоумен и без сил.
И веки погасили лето,
Но даже ум не посрамил…
Для тебя я сожгу мосты,
Растворюсь в искромётной ночи.
За тебя — в пух и прах мечты.
Я уйду вникуда, если хочешь…
Для тебя — песни и небеса,
И реальности рваной клочья.
Проглядела уж в ночь глаза.
Остаюсь навсегда, если хочешь…
Для тебя — тонны слёз и слов,
И нелепые, глупые строчки.
За тебя — сотни с плеч голов.
И никто… никогда… если хочешь…
Кто скажет мне — что есть боль?
К несчастью других пароль?
На ране загнившей соль?
В мажорном ладу бемоль?
К чему ты уходишь в ночь?
Зачем не просил помочь?
Молчишь… Закричать не в мочь?
Мечты уползают прочь…
Возьму позвучней аккорд,
Куплю самый лучший торт,
Поеду в ближайший порт
И выпью «за счастье» с болью.
Я не смогла
Побороть в себе любовь.
Я не спасла
Своих чувств, надежд и снов.
И не вернуть
Мне души прозрачной гладь,
Я лишь могу
Тебе о чувствах рассказать.
Ты снизойди
К детским розовым мечтам,
Поверь, они
Равнозначны злым дарам.
Коль сможешь ты,
Мои чувства отпусти,
Верни мечты
И за всё меня прости.
Ты соблюдай
По жизни свой лишь путь,
Вражды не знай,
Про мелочность забудь.
Друзья придут,
Но в трудный час и день
Я обниму,
Незримо ввергну в плен.
Ты будешь мой,
И, сам не осознав,
Своей душой
Дополнишь шёпот трав.
О, грёзы!
Вновь опять одни мечты…
Не слёзы —
В них лишь ты.
Лишь я и ты…
Любовь вошла мне в сердце, как заноза:
Нет-нет, да и заноет вновь в груди.
Таит в душе спасению угрозу
И неизвестность — что же впереди?
В компании друзей веселье льётся —
Заговорит лишь кто-то о любви,
И радость как стекло вдруг разобьётся.
Хоть волком вой, хоть горлицей стони!…
Мне убежать бы иль в вине забыться…
Но не поможет: всё одна тоска…
Истерзанное сердце будет биться:
Его сжимает сталь — твоя рука.
Люблю тебя, до боли ненавижу,
Но вот избавиться, к несчастью, не могу.
Ни звёзд, ни солнца, ни людей не вижу —
Рисую болью имя на снегу.
Смотрю в глаза — Что может быть тревожней
Надежды что-то в взгляде отыскать?
Мою любовь понять никто не сможет:
Такое нужно только испытать…
Только страх: На небесах
Я лечу, забыв о разуме,
Таю на твоих губах,
Над собой победу праздную.
Птицы крик… Сидит старик.
И не скорбен, и не счастлив он.
Головою мир поник,
Смотрит небо опечаленно.
Тает лёд, Манит полёт
в глубь, в пучину незнакомую.
Сердце нежность отдает,
Жжёт щеку слеза солёная.
Где ответ? Уж боли нет.
Миг — и чувства притупляются.
На последний рейс билет.
Старый с новым «я» прощается…
Незаметна и тиха судьбы одинокая жертва,
Эта странная женщина в тихой усадьбе, седая…
Взгляд её проникает до самого крайнего нерва.
Что ж она говорит, взглядом, будто ножом, играя?
Червь сомненья её неспокойное сердце гложет:
Было… было всё это в цветущие годы жизни…
А теперь роковую ошибку простить не может:
Не выходит из головы смысл прочитанной книги…
На забытой полке лежал заброшенный томик,
Никому не известного автора сборник поэзий.
Не дописаны песни в нём и не окончена повесть,
И кружатся стихи в не доигранном там полонезе.
На глаза он случайно попался хозяйке дома.
Просто так просмотрела, страницы мельком пролистала.
Только фразы ей вдруг почему-то казались знакомы,
И, не зная, зачем, перечитывать книгу стала.
Сердце память-плутовка огнём обжигала, корила…
Годы юности чётко в мозгу её отобразились.
Эти песни, стихи ей когда-то любовь подарила,
На которую даже ответить она не решилась.
Легкомысленно, дерзко влюблённого ты оттолкнула,
Но любви не просил он, лишь видеть тебя желая.
Многим жизнь исковеркала, перевела, развернула,
Знает это лишь в небе летящая птичья стая.
О, беспечная юность, ты злые шутки играешь!
Отвечала на нежные взгляды ты дерзким смехом.
И чудная уверенность: всё, что нужно, ты знаешь…
Потешалась над бедным влюблённым в тебя человеком.
Он ушёл с твоего пути, прикрыв тихо двери.
Одиночество вдруг подошло, обрушилась старость.
Ты смеялась: «Не может быть! Я тебе не верю!»
Но без этой любви очень быстро одна осталась.
И всё так же писал он стихи. Всё тебе. Но тайно.
На весь мир нарекли непризнанным грустным поэтом.
Эта книга попала в твой дом совершенно случайно.
Но тебе ль не понять, к кому льётся тепло нежным светом?!
Дай вернуть безвозвратно ушедшую нежную юность,
Хоть на миг удержать чудесные счастья мгновенья.
Только молодость не услышала и не вернулась,
И всё так же куёт нашей жизни цепочки и звенья.
Ледяною рукой сжало сердце твоё сожаленье.
Безвозвратно ушло счастье, бывшее близко, рядом.
Не хватает в саду весеннего птичьего пенья,
За единственным, самым нежным скучаешь взглядом…